Стальной лев революции. Восток - Страница 75

Другой свидетель тех событий рассказывал, что одну из барж с заключёнными, стоявшую у пристани Гольяны, приготовили к затоплению на случай прорыва красных. Освободить этих людей позволил дерзкий рейд большевистских миноносцев «Прыткий», «Прочный» и «Ретивый». Командовал операцией Федор Раскольников. По его приказу при подходе к Гольянам на кораблях подняли Андреевские флаги вместо красных. Обманув, таким образом, охранников, Раскольников увел «баржу смерти» и спас почти четыреста сорок человек. Уже по их свидетельствам, перед приходом красных матросов, тюремщики успели расстрелять триста заключённых, часть из них хоронили еще живыми. В ответ на рейд Раскольникова Главнокомандующий Прикамской Народной армией выпустил приказ, в котором говорилось:

«Пусть арестованные молят бога, чтобы мы отогнали красных, если красные приблизятся к городу ближе, чем на три версты, то арестантские помещения будут закиданы бомбами».

После всех этих событий многие ушли к большевикам.

Массовые казни в Прикамском КОМуче проводились часто и говорили об этом много. Ижевцы и воткинцы таким образом расправлялись с пришлыми, очищая рабочие места, которые считали своими. Борьба с большевиками стала только поводом для массового террора в отношении «чужаков». Кроме того, Прикамский КОМуч тоже нуждался в хлебе, солдатах и средствах, поэтому ни одно из постановлений предыдущей власти, которые касались мобилизации, контрибуции или продразверстки они не отменили. Кроме одного — постановление большевиков об отмене смертной казни утратило свою силу. Эта власть ничем не отличалась от любой другой, но считалось, что заводчане и крестьяне окрестных деревень стараются для себя. Просто теперь у рабочих нет времени на собственные огороды.

Однажды Селиванов слышал о про случай расправе над двадцатью двумя крестьянами Банниковыми, арестованными потому, что они оказались однофамильцами советского деятеля. Их сначала секли кнутом-девятихвосткой, в ходе чего семеро из них были забиты насмерть. Остальных затем расстреляли.

«Так чему они все удивляются-то? — размышлял Андрон, слушая Столярова и вспоминая рассказы других людей. — Сами же начали зверствовать в Заводе своем. Огороды у них отняли, видите ли?! Так давай за это всех расстреляем и перетопим. Э-эх…»

За то время, пока Роман рассказывал свою историю, в купе успело набиться уже достаточно много народу. Люди сидели на полках, стояли в проходе. Солдаты слушали Столярова, задавали вопросы и кивали головами. Молодой солдат искренне не понимал, почему поднятое ижевскими и воткинскими рабочими восстание так жестоко подавила новая власть? Ответ же достаточно прост.

Ошибки, просчеты и перегибы у большевиков само собой были. Как без этого? Правда они и до Революции по всей стране случались даже в больших масштабах. Поэтому в той ситуации заводчане всего-навсего нашли повод оправдать собственные действия и таким образом попытались замаскировать свои амбиции. Настоящая же причина только в том, что культурные и высокопрофессиональные, но, главное, куркулистые ижевцы с воткинцами желали жить своими законами и никому не подчиняться, не понимая, что этого им никто не позволит. Речь-то шла об оружейниках, и здесь нет места для сантиментов.

Селиванов достаточно понимал происходящее. Кроме того, побывав в центральных губерниях, Андрон вдосталь насмотрелся на нищих, озлобленных крестьян и пролетариев, не видевших хлеба годами, и сознавал, что каждый из последних и самых последних бедняков увидел сейчас свой шанс на лучшую жизнь. Андрон знал, что таких людей слишком много и «барские замашки» ижевцев для них чужды, вызывают непонимание и отторжение.

К 1917 году на западе теперь уже бывшей империи, в ее центральных губерниях и столицах собрались сотни тысяч недовольных своим положением людей, в том числе и солдат. В результате сильнейших государственных потрясений произошел ужасный социальный взрыв, после которого к новому миру рванулись голодные, оборванные и доведенные до края нищеты люди. Неудивительно, что миллионы голодранцев принялись устанавливать свои порядки. Вековая боль угнетенных, униженных, оскорбленных и, главное, голодных, волнами выплескивалась из центральных, поволжских, малороссийских губерний в разные стороны и расходилась по всей стране широкими кругами. Вот и громили бедняки помещичьи усадьбы, церкви и хозяйства кулаков, забирали хлеб, уничтожали офицеров и резали дворянские семьи. Для них каждый, у кого в кармане больше рубля, уже богач. Сейчас все эти люди получили редчайшую возможность вырваться из полунищенского существования и начали ее реализовывать.

Наличествовала еще одна очень важная причина. В Красной армии кормили и обещали светлое будущее. Для подавляющего большинства населения страны это стало действительно путеводной звездой во мраке столетиями продолжавшегося рабства. Не в загробной жизни, как говорила Церковь, не завтра, но точно уже скоро и здесь. На свет этой звезды и рвануло семьдесят процентов населения страны, для которых условия жизни рабочих ижевских и воткинских заводов представлялись барскими.

В такой ситуации каждый выбирал свой путь сам. Не вызывают сомнений причины, по которым ижевцы и воткинцы сцепились с большевиками. Так же ясно, что приди Колчак со своим войском в Ижевск и Воткинск раньше красноармейцев — местные рабочие пошли бы воевать за красных. Если не сразу после разгона их Советов колчаковцами, так после подавления белогвардейцами восстания рабочих. Ориентировавшиеся на Уфимскую Директорию Советы рабочих Воткинска и Ижевского оказались в той же степени нежизнеспособны, как и любое местечковое самопровозглашенное правительство, как та же Вятская республика и любые мелкие территориальные образования. В результате люди остались без своих заводов и домов. Единственное, что уцелело в натруженных руках — ими самими сделанные винтовки. Так и попали они в те самые пресловутые жернова истории, в итоге затянувшие и воткинцев, и ижевцев аж в Китай и раскидавшие этих людей по всему Свету.