Стальной лев революции. Восток - Страница 68

Глава 16

...

15 января 1919 года.

Курган. 14:00.

Андрон Селиванов находился в Кургане. В городе их эшелон торчал уже второй день. Рыжий солдат прижился в штате санитарного поезда, успев даже сдружиться кое с кем, и ему рассказали, куда делся предшественник. По дороге в Екатеринбург этот недоумок учудил вот что: добравшись до каких-то закромов, принял на грудь столько спирта, что ему стало жарко. Пьяный вышел в тамбур и открыл дверь вагона, решив проветриться. В результате, на одном из поворотов, выпал из эшелона и срочно потребовалась замена. Андрон же, как справный, работящий и, самое главное, практически непьющий мужик, оказался вовремя в нужном месте. Узнав о том, что санитарный поезд загрузят в Екатеринбурге солдатами-инвалидами родом из Сибири, отправляемыми домой, Селиванов обрадовался. Ему это только на руку. Планировалось, что состав дойдет сначала до Кургана, а после двинется на Омск.

В Кургане санитарный поезд пополнили ранеными, и теперь эшелон ждал сигнала к отправлению. Боеспособных частей в городе не осталось. Все резервные части, которые генерал-майор Лебедев только смог найти, отправлены в пермскую мясорубку. С трудом же набранное и очень «сырое» пополнение использовано для контрудара под Челябинском. Больше резервов у колчаковцев в Кургане не осталось, хотя сразу после Нового года началось формирование четырех дивизий для Западной армии и трех для Сибирской. В настоящий момент каждая из них по своему размеру не дотягивала пока до роты. Старослужащих не было, а на штабы дивизий и новобранцев Девятисотого года рождения, впервые увидевших винтовку несколько дней назад, надежды в случае наступления большевиков или вооруженного восстания никакой.

Чехословацкие части спешным порядком грузились в эшелоны и отправлялись на восток. Последние из них ушли из Кургана в сторону Омска вчера. Таким образом, в городе на сегодняшний день оказался единственный охранный батальон, укомплектованный в основном солдатами старших возрастов. Боеспособность этой части, несущей исключительно караульную службу, вызывала большие сомнения. Численность батальона составляла триста солдат и пятьдесят пять офицеров. Участвовать в боевых действиях солдаты не собирались. Они надеялись, что в случае захвата Кургана большевиками, удастся передать красным в целости и сохранности все охраняемые батальоном объекты и склады. Мужики полагали, что в этом случае их отпустят по домам. Справка о насильственной мобилизации лежала в кармане у каждого, поэтому шансы были хорошие. С такими справками красные не расстреливали. В последние несколько дней в Кургане отсутствовала связь, и новости приходили с некоторым опозданием. В городе еще не знали о том, что Челябинск взят противником, как и о том, что в Омске началось восстание. Иначе, санитарный поезд, в котором ехал Селиванов, никуда бы не пошел.

Денек выдался солнечный, и хотя в вагоне уже надоело, на улицу идти не хотелось — слишком уж там холодно. Андрон курил в тамбуре. Он отогрел руками, очистил от инея небольшой пятачок стекла и теперь развлекался тем, что не давал замерзнуть этому маленькому окошку в мир. Рыжий выдыхал табачный дым на стекло и сквозь проталинку в морозном узоре наблюдал за суетой на станции. Прошел в клубах пара маневровый паровоз. Туда-сюда шатались люди. На перроне находилось много раненых солдат и калек — комиссованные возвращались по домам. В какой-то момент у Селиванова создалось впечатление, что Курган — город инвалидов. Андрон докурил, и в это время поезд тронулся. Пока набирали ход, солдат сквозь холодный глазок смотрел на остающийся позади Курган. Наконец, поезд вырвался из плена развилок и стрелок и, набрав скорость, двинулся к «воротам Сибири».

Селиванов усмехнулся. Он планировал дезертировать.

«Уж и дом недалече, — думал солдат. — На санитаров господа офицеры вообще мало внимания обращают. Глядишь, и высклизну. Только б доехать до Омска. Там-то я как рыба в воде».

Андрон был абсолютно естественен в своем желании, так как воевать за всякую чушь совершенно не хотел. Будучи крестьянином Акмолинской области, в которой не знали крепостного права и помещиков, перенаселения или особых проблем с землей и работой, как в центральных, новороссийских или поволжских губерниях, Селиванов в какой-то степени в своих убеждениях склонялся к эсерам, как и большинство крестьян Урала, Сибири и Дальнего Востока. Рабочие этих регионов в начале революции тоже в основном поддержали социалистов-революционеров, но, разочаровавшись в эсерах после подавления организованного ими восстания и отсутствия поддержки при защите своих заводов от «пришлых большевиков», встали на сторону кадетов и в ноябре 1918 года поддержали Колчака в надежде на то, что при нем наведут порядок. Примером тому служили ижевские и воткинские рабочие, воевавшие в армии Верховного Правителя, несмотря на всю близость их политических воззрений к анархистам Гуляйполя. Основным девизом этих людей стал лозунг — «За Советы без большевиков!». Селиванов несколько раз разговаривал с воткинцами, воевавшими в составе Сибирской армии, и знал о них достаточно много.

В тамбур вышел молодой, лет девятнадцати, однорукий солдат. Его подсадили в Кургане, и Селиванов еще не успел познакомиться с парнишкой, тем более что тот прибыл в другую смену. Новенький достал заранее скрученную «козью ножку» и попросил огоньку. Андрон, заскучавший после того, как пригороды Кургана остались позади, достал спички и, дождавшись пока калека прикурит, поинтересовался: